Меценатство

МЕЦЕНАТСТВО (от имени римского вельможи Мецената, умершего в 8 г. до нашей эры) — характерная для эпох господства дворянства и буржуазии материальная поддержка деятелей литературы и искусства (подарки, пенсии, премии, синекуры и т. п.), осуществляемая в порядке личной инициативы отдельными представителями господствующего класса и имеющая своей конечной целью максимальное подчинение деятельности поэта или художника своим интересам, а через это интересам своего класса. В наиболее примитивной форме меценатство возникает на почве материальной необеспеченности писателей в те эпохи, когда отсутствует широкий книжный рынок. «Господствующая на ранних ступенях общественного развития хозяйственная система предопределяет неизбежно и производственный труд художника (равно как и его социальное положение). Подобно тому как материальные ценности производятся или для собственного потребления, внутри домашнего (ойкосного) хозяйства, или же на заказ, или же наконец на рынок, так точно в области создания художественных произведений друг друга сменяют те же самые формы производства» (Фриче, Социология искусства). В понятии М. и объединяются так. обр. прежде всего те формы материальной зависимости художника от господствующих классов, при которых он является частицей домашнего или дворцового хозяйства своего покровителя — представителя рабовладельческой (позднее феодальной) аристократии. С некоторыми изменениями эти формы М. повторяются на протяжении античной и феодальной общественных формаций. Таково было положение художника в древнем Египте, в Индии, в древней Греции (М. тиранов Поликрата, Гиерона и др.), в Риме, где в деятельности Мецената явление это получает особенно четкое выражение, и наконец в каролингской монархии (Академия Карла). Правда, эпоха развитого феодализма выдвигает в формах мейстерзанга цеховую организацию поэтов-ремесленников. Но в эпоху распада феодализма и разложения цехового ремесленничества ремесленник-поэт опять уступает место придворному поэту-слуге (ср. М. итальянских владетельных фамилий — Медичи во Флоренции, Борджиа в Риме, Висконти в Милане, д’Эсте в Ферраре, Корнаро в Венеции и др.). На последнем этапе распада феодализма поэт при дворе абсолютного монарха или вельможи снова «попадает почти в то же положение, в каком он находился в феодально-ойкосном хозяйстве, с той разницей, что он уже не был крепостным, не считался и valet de chambre, а приглашался временно ко двору за определенную денежную, а не „натуральную плату» (Фриче). На этой ступени М. чаще всего принимает форму «монарших милостей», наград, синекур, почетных званий и т. п.

Наряду с «лауреатами» и «придворными пиитами» покровительствуемые писатели начинают занимать разного рода придворные звания и должности (секретари, чтецы, директоры придворных театров, воспитатели и т. д.). Сюда же следует отнести «цензорские» должности.

Абсолютная монархия практикует также выдачу пенсий. С выделением королевского хозяйства из государственного и с образованием государственного бюджета наряду с пенсиями из «шкатулок» появились «государственные» пенсии выдающимся писателям, их семьям и потомкам. Переход писательских пенсий на счет государственного бюджета породил в некоторых странах широкое М. министров финансов (Кольбер, Фуке и др.).

В момент своих революционных выступлений молодая буржуазия резко протестует против М. как «постыдной зависимости» поэта, требуя от него «свободы творчества» (ср. высказывания на эту тему штюрмеров и «Молодой Германии», представителей буржуазной линии сентиментализма и романтизма во Франции и Англии). Фигуры придворного поэта и его светлейшего мецената даны в комической трактовке в ряде произведений буржуазной литературы (Гофман и др.). В эпоху промышленного капитализма М. сохраняется в качестве одного из пережитков феодализма при княжеских и королевских дворах (см. Лауреаты). Однако и буржуазия, укрепив свое положение класса-гегемона, прибегает к М. как удобному средству в классовой борьбе, выдвигая новые типичные формы М. — премирование (премии академий, премия Нобеля и т. п.), поддержку нерентабельных изданий (организация Карнеджи, издания средневековых текстов и т. п.). Показательно, что рост М. усиливается при империализме (М. американских миллиардеров).

На современном этапе кризиса капитализма, в момент величайшего обострения классовой борьбы, лучшие силы демократической интеллигенции обращаются к классу, борющемуся за социализм и уже строящему его в одной шестой части мира (Ромэн Роллан и др.); теперь М. капиталистов, развращая неустойчивых и менее ценных представителей литературного мира и превращая их в послушное орудие своей политики, так же не способно охранить писателя от кризиса книжного рынка, как другие организационные мероприятия буржуазии не в силах предотвратить этот кризис в целом.

Явление М. чрезвычайно характерно для русской литературы XVIII в. Поэты этой эпохи в массе славословят монархов и вельмож, получая от них вознаграждение табакерками, перстнями и синекурами. Характерными памятниками этой «поэзии на случай» являются оды Тредьяковского (бывшего придворным стихотворцем Анны), Ломоносова, Державина, Петрова и множества более мелких поэтов той поры. Денежная зависимость от меценатов характеризует позднее покровительствуемого двором официального российского историографа Карамзина, Жуковского, занимавшего при дворе ряд синекур, и Крылова; директор Публичной биб-ки Оленин, испрашивая одну из очередных подачек у Александра I для Крылова, выставлял в качестве особой его заслуги проповедуемое в баснях «отвращение от вольнодумства». Поэтов-декабристов начинает тяготить М.; Рылеев резко отвергал покровительство монархов поэтам: «Сила душевная слабеет при дворах, и гений чахнет; все дело добрых правительств состоит в том, чтобы не стеснять гения. Пусть он производит свободно все, что внушает ему вдохновение. Тогда не надобно ни пенсий, ни орденов и ключей камергерских...» Такое отношение к М., характерное для идеологов новых буржуазных отношений, тесно связано с издательской практикой Бестужева и Рылеева: именно им принадлежит заслуга введения гонораров, сыгравших огромную роль в профессионализации литературного труда. Однако меценатство еще долгое время остается присущим русской литературе: во время Крымской кампании Никитенко сетует, что бесчисленные стихи вдохновляются не столько действительным патриотизмом, сколько вожделениями к перстням, табакеркам и т. д. Революционно-демократические писатели 60—70-х гг. относятся к М. с презрением. М. вновь получает широкое распространение в эпоху символизма. Купцы и фабриканты — Мамонтовы, Рябушинские, Морозовы — субсидируют деятелей искусства: открывают картинные галереи, организуют театры, субсидируют литературные изд-ва («Мусагет», «Скорпион», «Гриф»), символистские журналы, большей частью роскошные, но не окупающие материальных затрат («Мир искусства», «Золотое руно» «Аполлон» и ряд других изданий).

Во всей своей неприглядности и откровенной классовой значимости буржуазное М. раскрывается в субсидиях банков органам печати — от националистически-октябристского «Нового времени» до меньшевистски-бундовского «Дня» (см. Ю. Оксман, «Русская воля», банки и буржуазная литература, «Литературное наследство», 1932, № 2). Недаром Ленин придавал столь серьезное значение разоблачению связи буржуазных газет с банками (см. «Речь по вопросу о печати», Собр. сочин., т. XVIII, изд. 3-е).

Октябрьская революция экспроприировала нетрудовые классы, выделявшие меценатов. Глубокие изменения воззрений на писательский труд, установленные нормы гонорара, организованная помощь литературным организациям со стороны государства, писательская взаимопомощь препятствуют проявлению у нас явления меценатства. Но всего важнее здесь идейное, морально-политическое влияние социалистической революции на деятелей литературы и искусства, обусловливающее их идейный переход на позиции пролетариата. Именно это влияние социалистической революции и делает невозможным существование меценатства в условиях советской действительности.