Граф О. М.

ГРАФ Оскар Мариа (Oskar Maria Graf, 1895—) — немецкий писатель. В 1920 году вышла автобиографическая повесть Графа «Юность» (Fruhzeit). Молодой писатель рассказал здесь о своем тяжелом жизненном пути. Маленькая повесть представляет документ большого значения: судьбу писателя-рабочего, выступающего в условиях буржуазного окружения, типичную судьбу, Г. воспроизвел верно и убедительно. Семь лет спустя вышло новое издание автобиографии Графа, раз в пять разросшееся, с характерным заголовком — «Мы в ловушке» (Wir sind Gefangene, 1927 год). Продолжая рассказывать свою жизнь, Граф делает очень интересные разоблачения. Единственным стремлением охвачен теперь писатель — «выйти в люди», подняться на поверхность; эмансипироваться от своего классового прошлого. Сделавшись писателем, бывший пекарь стремится стать мещанином. Он смутно ощущает порочность избранного пути, вся книга полна мучительных и тщетных попыток обрести равновесие, рабочий, засасываемый буржуазным болотом, инстинктивно сопротивляется — вот отчего откровенная исповедь Г. является такой горькой книгой. Много страниц автобиографии посвящено событиям, связанным с советским переворотом в Мюнхене, близким свидетелем чего был Г. И вот здесь, на ответственном историческом переломе, с особой резкостью обнаружилось, как велико мещанское обволакивание рабочего-писателя. Г. очень верно оценивает соц.-дем. болтунов, сыгравших столь печальную роль в баварской трагедии, но у него нехватает классовой выдержанности, чтобы понять подлинный смысл обстоятельств, и он сам в конце концов ведет себя, как растерявшийся мещанин.

Перед нами художник малой классовой сознательности, связанный с отсталыми консервативными элементами рабочего класса, — омещанивание здесь облегчалось самим ходом вещей. Но путь Графа прошли многие. Нужна большая выдержка и очень крепкая связь со своим классом, чтобы рабочий-художник мог развернуться в условиях буржуазного окружения, предотвратить разлагающее влияние этой обстановки. Г. может служить характерным примером «свихнувшегося»: буржуазное болото его засосало. В таких книгах Графа, как сборник рассказов «На добрую память» (Auf den freundlichen Erinnerung, 1922 год) или сборник сказок «Свет и тени» (Licht und Schatten, 1927 год), раскрывается характерная картина. Основной образ этих произведений — размагниченный, мягкотелый, утративший способность сопротивляться, покорно склоняющийся перед препятствиями человек, типичный мещанский герой. И если Г. с проникновением и идеализирующим сочувствием раскрывает такой образ, то это может означать только одно: тесную слитность художника с мещанским мировосприятием. В сборнике сказок «Свет и тени» Г. дает некую философскую систему покорности и религиозного смирения, делая ее центром всех сказок книги. От пролетарского прошлого здесь уже ничего не осталось, художник целиком захвачен мещанским влиянием.

Но все это является лишь переходной ступенью к той фазе развития, которую переживает Г. в настоящее время, когда он подлинно «нашел себя». В таких книгах Г., как «Хроника села Флехтинг» (Chronik von Flechting, 1925), «Мрак» (Finsternis, 1926), «Испытание» (Die Heimsuchung, 1928) и «Баварский Декамерон» (Bayrisches Dekameron, 1928), Г. становится бытоизобразителем баварского крестьянства. Сытое, косное самодовольство «достаточного» существования, кряжистые, туповатые люди, очень традиционный, веками застоявшийся деревенский быт — вот атмосфера последних вещей Г. Художник очень тесно с нею сживается, он находит теперь новую и совершенно своеобразную сюжетологию: чаще всего он пишет хронику мужицких династий. Характерная деформация происходит с яз. Г. — он насыщен теперь воздействием диалектов баварской деревни. Получается очень крепкое единство, свидетельствующее о том, что Г. совсем не случайно обращается в эту сторону. Здесь сказываются социальные корни той группы рабочего класса, с к-рой был связан Г., это — сравнительно свежие кадры пролетариата, недавно вовлеченные в производство, пришедшие из деревни и еще не порвавшие с нею связи. Органичность «мужиковствования» Г. восходит к этому обстоятельству.

Характерная эволюция намечается уже в этом «деревенском» периоде творчества Г. Первые его книги о крестьянстве, напр. «Finsternis», были довольно пессимистическими изображениями, художник достаточно ясно представлял себе мутную, реакционную стихию кулацкой деревни, и его первые рассказы о ней были не только сочными воспроизведениями деревенского быта, но и пожалуй еще в большей степени критическими разоблачениями его тупой косности. В последующем Г. переходит к гораздо более мягким, сочувственным и органическим изображениям. В «Баварском Декамероне» слышится уже не негодующее возмущение деревенской косностью, а скорее сочувствие — отсюда мягкая, идеализирующая ирония этих рассказов, откровенная игривость их тона. Всего полнее это вживание в деревенскую стихию сказывается в романе «Испытание». Г. дает здесь обычную для него теперь хронику крестьянской династии. Делает он это, не только открыто героизируя старую патриархальную деревню, но и насыщая все произведение деревенской религиозной мистикой. Бесспорно, это — наиболее яркая из крестьянских книг Г.; но она является и самой ярко-реакционной из его книг. «Мужиковствование» Г., рабочего писателя в прошлом, становится здесь органическим явлением.
Библиография:
На русск. яз. перев.: На добрую память, Восемь рассказов, перев. Н. Винберг, Гиз, 1923; Пережитое (Из пекарни в писатели), перев. В. Житомирского Под редакцией Е. Ланна, ЗИФ, 1925; Юность (Из воспоминаний рабочего). Повесть, перев. А. К. Георгиевской, изд. «Современные проблемы», М., 1926; Мы в ловушке, авторизированный перев. А. Оленина, Гиз, 1928.