Гиммельфарб => Гимн

Гиммельфарб

ГИММЕЛЬФАРБ Борис Вениаминович (1883—) — лит-ый критик, историк лит-ры (западной). Г. принадлежит ряд очерков в журналах и газетах, вступительных статей и предисловий к русским переводам иностранных авторов. Г. специально изучал творчество Валлеса.
Библиография:
Критики и комментаторы Штирнера, СПБ., 1908; Социальная философия Штирнера, 1913; Маркс и Энгельс, «Святой Макс», перев. Под редакцией и с вступ. ст. Гиммельфарба, Гиз, М., 1919; Творчество Г. Манна, Гиз Укр., 1923; Великие писатели Запада, Харьков, 1925; Статьи в сб. «Иностранные писатели в школе», 1927; Творчество Золя, 1929; Творчество Диккенса (вступит. ст. к избранным произведениям Диккенса в изд. «Молодая гвардия», 1929).

Гимн

ГИМН (греческ. — «хвалебная песнь»)

1. Жанр религиозной лирики, выделяемый по тематическим признакам — хвалебная песнь, славословие, объединяемое тождеством восхваляемого объекта. Выдвигаемый иногда в качестве характеристики жанра признак хорового исполнения, типичный для греческих Г., не покрывает всех известных нам форм Г.; так напр. ведийские Г., согласно традиции, исполнялись не хором, но отдельными певцами и рецитаторами-жрецами.

При всей расплывчатости границ жанра (общей всем жанрам, определяемым тематически) можно установить некоторые его общие признаки: форма чистой лирики гимнов обычно слагается из обращений и воззваний к восхваляемому объекту, хвалебных сравнений и описаний, зачастую представляющих расширенные тавтологии; перечисление подвигов и чудес объекта Г. и его предков позволяет вводить в изложение эпические намеки, обычно не раскрываемые полностью, но иногда (напр. в античных гимнах) развертываемые в фабульное повествование; часто в конце гимна вводится молитва (см.) или заклинание (см.). Словесное выражение Г. обычно богато образами, метафорами, сравнениями, эпитетами; особенное значение приобретает также гипербола. Эмоциональная насыщенность выражается в преобладании восклицательных и вопросительных оборотов, воззваний, обращений, многочисленных нарастаний, риторических накоплений и повторений.

Исторически расцвет Г., как и религиозной лирики в целом, связан или с эпохами господства жречества (духовенства, церкви, монастыря) как наиболее мощной экономически и культурно общественной группы, или же с эпохами экономической и общественной депрессии, вызывающей нарастание мистических, «потусторонних» настроений. Отсюда — широкое место гимна в литературах древнего Востока. Так в индийской поэзии Г. к богам являются не только древнейшим памятником художественного слова вообще (см. Веды), но занимают огромное место и в литературе позднейших эпох — как санскритской, так и на средне- и новоиндийских языках (так наз. «стотра»); место богов в буддийской лит-ре заменяет, разумеется, Буддха, в джайнской литературе — Джины, в поэзии позднейших магометанских мистиков — образ единого божества.

Не меньшее значение имеют Г. в древних литературах средиземноморского культурного круга: египетские и вавилонские. Г. к богам поражают иногда яркостью образов и эмоциональным подъемом. По тематике и стилю к вавилонским Г. близки древнееврейские гимны к Яхве, частью собранные в Псалтыри, частью разбросанные по другим (повествовательным) книгам Библии (см.).

На Ближнем Востоке арабская литература в отношении распространения и значения гимнической поэзии сильно контрастирует с персидской. Религиозная лирика у арабов вообще развивалась слабо. Только в XIII в., в эпоху экономического и политического упадка и падения светской культуры, большую известность получает Г.-касыда Бусири в честь Мухаммеда («Бурда» — «Плащ Пророка») и мистические суфийские Г. Омара ибн-аль-Фарида.

Несравненно богаче и художественнее литература Г. персидских суфиев (см.). Эти Г. (лучшие — Джелялэддина Руми, XIII в.), проникнутые пантеистической символикой, экстатическими и эротическими мотивами, исполняются на радениях «дервишей». Суфийский символизм окрасил с XII в. и всю светскую персидскую (потом и турецкую) лирику, так что обыкновенно нельзя провести границы между простой любовной песнью и мистико-пантеистическим Г. (напр. у Хафиза, Саади и др.).

Своеобразны формы Г. на Дальнем Востоке. Китайская поэзия, наряду с собственно Г., содержащими обращения к небу и восхваление предков, располагает близкой к Г. формой од (дая и лоя — большие и малые оды), в к-рых описаны подвиги основателей древних династий. Эти оды дают богатый исторический материал в эпическом изложении. Некоторые из них повидимому могли служить боевыми песнями.

В поэзии Греции и Рима — странах с господством земельной аристократии — Г. к богам занимают сравнительно незначительное место; обязательное включение Г. в композицию трагедии (как и в древнеиндийской драме) свидетельствует о культовом происхождении этой лит-ой формы. В древнегреческом гимне — в отличие от чисто лирического пафоса восточных Г. — иногда наблюдается преобладание эпического элемента, превращающего порой Г. в чисто фабульное повествование («Г. Гомера»). С другой стороны, в греческой поэзии представлена чуждая восточной поэзии форма приуроченного к общественным деятелям и празднествам Г. — энкомии (см.), эпиникии (см.), — связанного с именами Ивика, Пиндара, Симонида, Вакхилида.

Эпоха раннего христианства, отражающая мистические настроения экономически и политически упадочной Римской империи, характеризуется расцветом гимнической поэзии. Особенно стойкой и продуктивной является эта форма в косной Византии (см. Византийская литература), где выступают такие крупные гимнические поэты, как Иоанн Дамаскин и Роман Сладкопевец. Через Византию форма Г., вместе с христианством, проникает в славянские (церковные) лит-ры. Некоторые из латинских Г. (амвросианские Г., Г. Пруденция), вошедшие в дальнейшем в культовый обряд католической церкви, оказали огромное влияние на развитие не только религиозной, но и светской лирики позднейшего средневековья Запада. Творчество Г. сперва на латинском, позднее и на народных яз., проходит через все средневековье; эсхатологические настроения эпохи находят себе выражение в торжественной мрачности «Dies irae», тогда как расслоение духовенства и образование клерикального люмпенпролетариата (см. Ваганты) порождает пародическую форму Г. (Г. вагантов-голиардов к Бахусу и вину).

Новые мотивы в тематику гимнов вносит Возрождение — гимн св. Франциска Ассизского (см.) к «брату Солнцу» проникнут пантеистическими настроениями, тогда как в творчестве его последователей, в особенности Якопоне да Тоде, мистические образы приобретают ярко эротическую окраску.

Городская буржуазия, выступающая в реформационных движениях, использует форму религиозного Г. на народном яз. как форму агитационной лит-ры, переделывая старые католические Г. для выражения протестантской идеологии.

Г. Лютера (см.) «Ein feste Burg» становится боевой песнью немецких протестантов; с пением Г. шли сражаться и войска Кромвеля. Экономическая депрессия Германии после 30-летней войны и вызванный ею расцвет религиозных и мистических настроений порождают последнюю сильную волну гимнической поэзии (Ангелус Силезиус, Пауль Герхардт, Пауль Флемминг и др.). Изживание лит-ой формы сказывается (как и в позднейшем творчестве пиэтизма и теизма XVIII в.) в обращении частью к формам народной песни (имевшем и воспитательную цель — борьбу с любовной песней), частью же к формам светской эротической поэзии (пастораль). В лит-ре XIX в. форма религиозного Г. является уже мертвой формой — достоянием немногочисленных эпигонов (Герок).

2. Использование религиозного Г. как боевой песни порождает явление так наз. «национального Г.» — торжественной песни нерелигиозного содержания, исполняемой при всех официальных случаях. Некоторые из произведений этого рода являются, действительно, отражением националистических («Die Wacht am Rhein», «Deutschland, Deutschland uber alles», «Rule Britannia») и даже революционных («Марсельеза») настроений буржуазии, тогда как другие — образцы антихудожественной продукции так называемой «придворной» поэзии («God save the King»).

Полное освобождение от мистических и авторитарных мотивов, сменяющихся революционным пафосом, представляют возникающие в противовес официальному «национальному» Г. — революционные Г. («Рабочая песня» П. Дюпона, «Интернационал» Потье, см.), приобретающие иногда в условиях угнетенных колониальных народов и национальных меньшинств оттенок национально-революционной патетики («Bande Mataram» — в бенгальской поэзии, «Варшавянка» — в царской России и др.).

3. В начале XIX в. романтики пытаются воскресить форму Г. как эмоционально насыщенной (патетической) и метрически свободной лирической формы — «Hymnen an die Nacht» Новалиса (см.); подражание этой форме Гейне (см.) — «Ich bin das Schwert, ich bin die Flamme» — представляет уже подлинное «стихотворение в прозе» (см.).

Литературная Энциклопедия - В.М. Фриче., 1929-1939. СИЭ - А.П. Горкина.,СЛТ-М. Петровский.

Читайте также в Литературной энциклопедии :